Чудовище во мне - Марго Эрванд

кофты, воскрешая в памяти фрагменты последней встречи с Полом.

– …ты мне приснился… я часто вижу тебя во снах… мы, как и в тот день, сидели в кофейне… ты смотрел мне в глаза… помнишь, как ты держал меня за руки и не хотел отпускать… А помнишь, что ты мне тогда сказал?

– Он все помнит, – мне приходится вступить в разговор, потому как я ловлю на себе нетерпеливый взгляд Эмили. – Он рад, что вы все поняли и догадались, где он спрятал шляпу.

– Да… догадалась… если бы не этот чертов прием, мы бы просидели в той кофейне до ночи… мы бы никогда уже не расстались… Ведь ты мне обещал…

Мозги гудят от напряжения, перебирая варианты возможных событий, прокладывая путь к единственно верному. В свой последний день жизни, сразу после возвращения из турне, Пол Моррис встретился с Эмили и передал ей ключ от камеры хранения, в которой спрятал шляпу. Их спасительный билет. А после – он уехал на прием…

– Ты обещал порвать с семьей… – продолжает тем временем Эмили, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. Еще немного, и она впадет в истерику. – Ты столько раз нарушал свои обещания… но я не должна была сомневаться… я должна была тебе верить… Пол, я верила тебе… я просто была напугана… А теперь я в ужасе… я не знаю, как быть… мне нужен ты, а не этот спасительный билет…

Бинго! Кажется, я поняла, каким образом эта шляпа оказалась в камере хранения и за какой проступок Пол Моррис мог поплатиться жизнью!

***

Пять минут назад мне удалось подавить истерику, в которую стремительно скатывалась Эмили, заблудившись в сладостных, но при этом болезненных воспоминаниях. Я сказала ей, что теряю связь с Полом, и это заставило ее взять себя в руки. Продолжая громко всхлипывать, содрогаясь всем телом, она соглашается продолжить наш сеанс с помощью карт. Я беру со стола колоду, которую до этого отложила в сторону, и начинаю медленно выкладывать их картинками вверх. Первой на стол ложится карта «Дьявол». Эмили напряженно смотрит на краснокожего черта с рогами, не в силах оторвать от него глаз. Очевидно, этот образ вызывает у нее не просто какие-то ассоциации, но и вполне определенные чувства. Она в оцепенении. Стараясь сгладить ситуацию, следующей на стол я кладу карту «Влюбленные», но, кажется, становится только хуже. Зрачки Эмили заметно расширяются, точно ей удалось прочитать свое самое страшное предсказание.

– Лиам никогда бы меня не отпустил. Никогда. Мы должны были сбежать, – бормочет она, отводя взгляд в сторону. Ее пухлые пальцы водят по узорам скатерти. Продолжая хранить молчание, я терпеливо наблюдаю за ней с картами, зажатыми в руке. – Я боялась, что Пол снова откажется от меня, но…

Я продолжаю хранить молчание, вытаскивая из колоды короля мечей.

– Я знала, что он во что-то впутался. Чувствовала это, но нам нужны были… деньги. Деньги, о которых не знал бы никто: ни мой муж, ни семья Пола… Коллин контролировал его счета и внимательно следил за всеми транзакциями.

– Полу на момент смерти было тридцать четыре года, и он все еще был в такой зависимости от семьи? – нарушаю я молчание.

– Об этом мало кому известно, но, когда Пол начал делать успехи в музыке, Коллин Моррис оформил над ним какое-то странное опекунство, согласно которому Пол не имел возможности самостоятельно распоряжаться своими деньгами до достижения тридцати пяти лет.

«Для них смерть Пола – это все равно что счастливый лотерейный билет, и они не станут подвергать сомнению свою удачу» – фраза, небрежно брошенная Эмили при нашей прошлой встречи, внезапно обретает более точный смысл, как, впрочем, и слова Пола, сказанные Эмили в их последнем разговоре: «он обещал порвать с семьей».

– Когда Пол сказал вам про спасительный билет, вы решили, что речь идет о деньгах, верно?

Эмили закусывает губу и опускает взгляд, вновь разглядывая узоры на скатерти.

– Это единственное, что пришло мне в голову. Мы нуждались в деньгах, а не… я не понимаю, какой толк в этом концертном реквизите? Он не выглядит какой-то ценной реликвией.

«Неужели она действительно не понимает, что держит в руках?» – проносится в мыслях, пока я наблюдаю за тем, как Эмили поднимает и тут же снова швыряет на стол сверкающую шляпу. Пламя свечи опасно дрожит, отбрасывая на скатерть маленькие искры.

– Что вы собираетесь делать?

– В каком смысле?

– Пол был очень расстроен и встревожен вашим состоянием. Он разрывался на части от желания вас предостеречь, защитить.

– Правда?

– Вы и сами это чувствовали, разве нет? – спрашиваю ее я, но Эмили молчит, и я выкладываю в ряд следующую карту – тройку мечей.

Эмили искоса смотрит на изображение алого сердца с воткнутыми в него тремя длинными мечами. Едва заметно качает головой, съеживаясь то ли под тяжестью увиденной символики, то ли от силы собственных трактований.

– Если я не исчезну, Лиам меня убьет, – наконец, выдавливает из себя Эмили, продолжая сидеть с опущенной головой. – Вы с самого начала пытались узнать, кто угрожает мне, но об этом непросто говорить.

– У меня есть хороший друг, детектив полиции, он сможет вам помочь.

– Нет. Вы не понимаете. Лиам очень аккуратен и никогда не пачкает своих рук. Несколько недель назад он меня чуть не убил. Он больше не верит мне… не думаю, что он вообще когда-то доверял мне, – шмыгая носом, говорит Эмили. – Я жива только потому, что беременна… но как только он сделает тест ДНК, все закончится. И для меня, и для нашей с Полом дочери. Для нашей Клэр… Пол выбрал это имя…

Еще один важный фрагмент головоломки встает на свое место. И теперь я как никогда прежде понимаю истинные мотивы Эмили Стивенс обратиться ко мне за помощью.

Глава 10

Разумеется, дух Пола не смог ответить на самый важный для Эмили Стивенс вопрос: почему в камере хранения в качестве их спасительного билета он спрятал не деньги, а какую-то шляпу? Я решила не делиться с клиенткой своими догадками, пока их не проверю. А для этого мне необходимо провести экспертизу камней.

Даже будучи уверенной в том, что эта шляпа – всего лишь сценический аксессуар, Эмили не хотела оставлять ее у меня. Пришлось немного схитрить, убедив ее в том, что эта вещь все еще хранит в себе сильную энергию Пола, а потому через нее мне будет гораздо легче снова установить с ним связь и, возможно, узнать, почему он считал этот аксессуар их спасительным билетом. Однако, проводив ее за дверь, я сразу же убрала шляпу в стол, сосредоточив свое внимание на психологическом портрете Пола Морриса. Похоже, составляя его несколько дней назад, я серьезно ошиблась.

Прежде Пол представлялся мне этаким творческим романтиком, человеком, которому присущи безрассудные поступки и порывы. Но тот факт, что он, невзирая на свой возраст, все еще оставался в полной финансовой зависимости от своей приемной семьи, придает его образу больше изломов, чем я думала. Одно дело быть преданным и брошенным в детстве, и совсем другое – чувствовать себя незащищенным и уязвимым в возрасте 34 лет. У Пола Морриса, определенно, были причины искать доход в обход семьи, но для меня все еще остается загадкой, почему для решения своих проблем он выбрал такой неожиданный путь – путь контрабандиста.

Я подхожу к доске и рядом с фотографией Пола записываю в столбик терзающие меня вопросы: шляпа, усеянная бриллиантами, – первый опыт или он делал это и раньше? Кто стал для него проводником в этот мир? Кто еще знает об этих бриллиантах? Кто ищет эти бриллианты?

У меня нет ответов на эти вопросы. Пока нет. Зато есть члены семьи, от которой он так хотел избавиться. Семьи, которая внимательно следила за ним все эти годы. Неужели ему удалось вести двойную жизнь прямо у них